Эвфемизм «сторонники федерализации», употребляемый официальными российскими СМИ применительно к людям вроде знаменитого Бабая из Славянска, может быть, менее точен, чем используемое украинскими СМИ слово «сепаратисты», но само появление неуклюжего слова «федерализация» в политическом русском языке – едва ли не единственный положительный результат событий на украинском Юго-Востоке. Нам не хватало этого слова. Российский министр Лавров, выступая в Женеве после подписания соглашения по Украине, был совершенно прав, говоря, что терминология не значит ничего – бывают «формально унитарные государства, где власть настолько децентрализована, что иной федерации завидно будет», а бывает и наоборот. Вот в России – наоборот.
Федерацией Россия обозначена прямо в названии государства – но и только. В действительности нужно еще поискать страну, в которой до такой степени ее официальное название не соответствовало бы тому, что есть на самом деле. Пожалуй, даже Советский Союз, в котором, если брать брежневский период, половина политбюро состояла из лидеров союзных республик, был менее централизованной системой, чем нынешняя РФ. В этой псевдофедерации даже экстравагантный Рамзан Кадыров не тянет на самостоятельного регионального руководителя – слишком очевидна его персональная преданность Владимиру Путину и зависимость лично от него, а вовсе не от чеченских избирателей, если таковые вообще существуют в природе. Об остальных региональных начальниках и говорить не приходится – хороша федерация, если политологи в ней ранжируют губернаторов по «выживаемости», имея в виду, какого из них в этом году могут снять по воле Кремля, а какому пока нечего бояться. Избрание даже очень условно нелояльных Кремлю мэров в крупных городах становится общенациональной сенсацией – Ройзман в Екатеринбурге, Локоть в Новосибирске, а третьего уже и не назовешь, причем, возможно, что и никогда, потому что очередная реформа муниципального самоуправления фактически уничтожает институт выборности мэров, делая страну еще более централизованной.
Чем больше централизация – тем меньше демократии. Нагляднее всего этот принцип демонстрируется в национальной политике. В России есть регионы (так называемые республики и автономные округа), в которых, даже если русское население составляет в них большинство, как, например, в Бурятии, привилегированное положение занимают представители «титульной нации» – в школах даже русских детей заставляют учить местный язык, в театрах и кино идут пьесы и фильмы на местных языках, русские депутаты в местных парламентах, формируемых под жестким контролем администрации президента, составляют вечное меньшинство.
Регионы находятся в тяжелой финансовой зависимости от центра. Все бы ничего, но при этом доходы бюджетов сокращаются, а расходы, заложенные в «майских указах» Путина 2012 года, растут. Даже Валентина Матвиенко уже предлагает дать «глоток воздуха регионам». Еще бы, если главные доноры России, Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа, в 2013 году столкнулись с дефицитом бюджетов 15–18%. А в 2014 году не останется ни одного доходного региона.
Лозунг о федерализации Украины звучит хлестко, но он неизбежно поднимает вопрос и о федерализации России. Такой огромной страной невозможно управлять эффективно, когда любой мало-мальски значимый вопрос нуждается во вмешательстве президента. Путин любит в своих выступлениях жонглировать ценами на лес-кругляк, выяснять, заасфальтирована ли дорога в отдаленном селе, и упрекать районных чиновников в нерадивости – иногда это выглядит забавно, но «забавно» не тот критерий, по которому было бы правильно оценивать управление страной.
Россия нуждается в децентрализации. Люди в регионах, лишенные сейчас права самостоятельно решать свои проблемы, имеют право на то, чтобы хотя бы выбирать собственную власть без вмешательства чиновников из центра. Одно только это простое требование может повлечь за собой большую бюджетную самостоятельность местных властей и при правильном подходе, как бы фантастично сейчас это ни звучало, даже дороги в отдаленных селах будут, может быть, прокладываться без вмешательства Москвы. Российским городам нужны народные мэры, областям – народные губернаторы. Если следовать букве и духу российской Конституции, роль федерального центра в такой России перестанет быть избыточной и будет состоять прежде всего в том, чтобы следить за исполнением федеральных законов в субъектах Федерации. Кроме МИДа, Минобороны и ФСО, в России нет федеральных ведомств, функции которых нельзя было бы безболезненно распределить между регионами. Что, областной минздрав не способен самостоятельно заниматься здоровьем граждан? Областной минобраз – он проконтролирует школы региона хуже, чем федеральное министерство? Областной технадзор, допустим, в Кузбассе – укомплектованный местными, знающий специфику, подотчетный местной власти, – что, он справится с безопасностью на шахтах хуже назначенных Москвой и подконтрольных Москве чиновников? Почему даже пожарные, вот уж кто намертво привязан к местности, должны подчиняться федеральному суперминистерству МЧС – разве это помогает тушить пожары? А региональные подразделения МВД, для которых важнее доверия граждан всегда будет направляемая в Москву отчетность, – они нужны для чего угодно, но только не для реальной борьбы с преступностью. В любой сфере общественной жизни выбор между централизацией и федерализмом будет не в пользу унитарной модели. Скорее всего, этим соображением и руководствовались авторы федералистской российской Конституции, и в наших условиях призыв к федерализации – это прежде всего призыв к соблюдению Основного Закона страны, последовательно нарушаемого строителями вертикали на протяжении многих лет. «Соблюдайте вашу Конституцию!»
Украинский кризис принес в Россию споры о федерализации. Российские официальные лица во главе с Владимиром Путиным произнесли множество слов о том, что украинское государство должно учитывать права всех граждан и всех регионов. Но судьба Украины – это ее судьба, не наша, а проблемы, поднятые спорами об Украине, остаются нерешенными и в России, в стране, которая пока, к сожалению, называется федерацией лишь на бумаге.
