Ради выживания режима российский президент вернулся к «безопасному» пути военных конфронтаций, но ресурсы армии истощаются
Российское вторжение в Сирию, начатое в большой спешке немногим более месяца тому назад, стало неожиданностью; возможно, не настолько шокирующей, как стремительная аннексия Крыма, и все же неожиданностью. Но доказывает ли способность России удивлять и проецировать свою силу в Сирии, что, как утверждает Гаррет Кэмпбелл, попытки Запада «дискредитировать военную мощь России» были неверны?
На самом деле, первый месяц операции мало что говорит о мощностях российской армии. Но показывает, что российское руководство готово влиять на политику военными инструментами, куда более рискованными, чем западные политики считают приемлемым. И это в некотором роде – политическое преимущество РФ. Правда, остается неизвестным, готова ли к таким рискам и инструментам российская армия. На поле боя в Сирии удобряется почва для множества катастроф, и, если они будут иметь место, обвинят в этом именно российские войска.
Реформы и перевооружение
В ретроспективе кажется поразительным, что в начале этого десятилетия, когда ключевым внутреннеполитическим месседжем была модернизация (а внешнеполитическим – «перезагрузка»), единственным, что действительно было модернизировано, оказались вооруженные силы. Реформа армии, запущенная министром обороны Анатолием Сердюковым, началась всего через пару месяцев после бесславной «победы» в войне с Грузией в 2008 году. Его замена в ноябре 2012 года на Сергея Шойгу помогла скорректировать кое-какие ошибки в неподходящей разработке реформ, а также перенесла фокус на боевую подготовку. Улучшенная боеготовность, в особенности спецназа, сделала возможным проведение впечатляющей операции по захвату контроля над Крымом в марте 2014 года. Но многие ключевые части военной машины до сих пор остаются недореформированными – модернизация их не коснулась.
Реформы не бывают безболезненными, и больше всего от непродуманных сокращений и реорганизаций пострадали ВВС. Решение отказаться от традиционной структуры — деления на воздушные полки и дивизии, а также создать увеличенные воздушные базы, привело к ситуации, когда десятки боевых самолетов разных видов и комплектаций объединяются одной весьма странной системой техподдержки. Реформы также нанесли большой урон процессу получения высшего образования, так что сейчас выпускается очень мало пилотов и инженеров. Результатом этого стал организационный и логистический кошмар, который привел к ряду падений этим летом, включая потерю двух стратегических бомбардировщиков ТУ-95МС. Последней в этом печальном списке стала потеря истребителя МиГ-31 над Камчаткой в прошлую субботу.
Удобной целью для отвлечения внимания от Сирии может стать Грузия
Масштабное перевооружение должно было компенсировать организационные беспорядки, созданные радикальными реформами. ВВС пообещали 350 единиц тактической авиации и 1000 вертолетов к 2020 году. Но на фоне усиления экономической стагнации эти планы пересматриваются на ходу. Заказ на давно разрекламированное пятое поколение истребителей Т-50 был сокращен с 50 до 12 самолетов, а дата доставки и вовсе неизвестна. От увеличения флота транспортной авиации пришлось отказаться из-за разрыва партнерских связей конструкторским бюро «Антонов» в Украине.
Решительный марш в сирийскую ловушку
Осуществление ограниченного вмешательства в мутирующую гражданскую войну в Сирии не меняет этих оценок, несмотря на то, что она дала преувеличенный политический эффект. Гаррет отмечает, что важно оценивать российские мощности не сквозь призму западного подхода к ведению войны. Важно помнить, что кое-какие реалии настигнут вас независимо от того, по каким принципам вы воюете.
Российское вторжение в Сирию стало возможным только потому, что в гибридной войне в Восточной Украине, связавшей основную часть боеспособных российских батальонов, авиация, по сути, не использовалась. Москва пыталась применить этот свободный ресурс для осуществления демонстрации силы над балтийским регионом, но столкнулась с жесткой реакцией и была вынуждена уменьшить количество провокаций. Сирия показалась вариантом полегче, и отправка боевых самолетов на базу Хмеймим около Латакии прошла удивительно гладко. Но теперь, когда идет второй месяц войны, возникли вопросы относительно того, что делать дальше.
РФ отправила в Сирию по большей части самолеты СУ-25СМ и вертолеты МИ-24, способные оказывать поддержку с воздуха на близких дистанциях. Но это имеет смысл только в том случае, если сирийские войска в состоянии осуществлять наступательные операции, тогда как несколько их попыток перейти в наступление не принесли ощутимого результата. Поддержание воздушной кампании на текущем уровне оказалось не слишком затратным (российские источники приводят цифру в $2,5 млн в день по сравнению с $9 млн, которые США ежедневно тратят на борьбу с ИГИЛ), но технические проблемы нагонят Россию скорее рано, чем поздно.
Эскалация будет сложной, поскольку других способов проекции силы практически нет. Запуск крылатых ракет с фрегатов Каспийской флотилии в день рождения Владимира Путина был сенсационным, но вызвал большое недовольство Казахстана и Азербайджана, а потому повторить его не удастся. Кроме того, на ситуацию на поле боя он никак не повлиял. Увеличение масштаба интервенции будет очень сложным с логистической точки зрения. Российским войскам пришлось арендовать и приобрести восемь коммерческих транспортников, чтобы поставлять припасы для 50 вылетов в день (один вылет на самолет). Единственный российский авианосец Адмирал Кузнецов находится в ремонте (это его естественное состояние), а о постройке корабля, эквивалентного Мистралям, которые Франция отказалась продавать РФ, российским войскам остается лишь мечтать.
Что ждет измученные войска
Российский режим явно рассчитывал воспользоваться первыми успехами на поле боя, чтобы вести переговоры об окончании гражданской войны с позиции силы. Но пока с успехами на поле боя не сложилось. ИГИЛ и оппозиционные группы уже переходят в контрнаступление, а собрать все стороны за столом переговоров, как всегда, очень сложно. Если переговоры сорвутся, российским лидерам будет непросто объявить о победе и уйти из Сирии.
Но продолжение военной авантюры означает напрашиваться на катастрофу, и несмотря на готовность к рискам, у Путина нет сил, чтобы их выдержать. Продолжение падения экономики вынуждает его искать новых побед, чтобы продолжать мобилизовать страну вокруг патриотических идей. И в его стремлении проецировать силу со слабых позиций могут помочь только военные методы. Тупик в Донбассе был успешно замаскирован сирийской авантюрой, но уже в ближайшем будущем и это болото придется прикрывать чем-нибудь еще. Удобной целью может снова стать Грузия, но факт в том, что свободных военных ресурсов у России остается все меньше.
Смысл в том, что ради выживания режима Путин вернулся к «безопасному» пути военных конфронтаций. Но российские войска не могут одержать победу, а российская экономика не в состоянии поддерживать конфликт.
