Новый украинский.
Именно эти два слова приходят на ум при оценке первых результатов досрочных выборов в украинский парламент. Если призадуматься, а был ли на самом деле по-настоящему украинским парламент, работавший до 2014 года? Даже независимость Украины 24 августа 1991 года была провозглашена Верховной Радой, в которой сторонники суверенитета были в очевидном меньшинстве. Зато в большинстве были коммунисты, «передовой отряд КПСС», как называли в советских пропагандистских сборниках Компартию Украины.
Их решение о независимости было связано со страхом. Страхом перед собравшимся у парламента народом – это, конечно, был еще далеко не Майдан, но коммунисты не были уверены, что кто-то теперь может защитить их от разгневанных сограждан. И страхом перед Россией Ельцина, в которой как раз была запрещена компартия.
Коммунисты объявили о независимости Украины, но никуда не делись. Как и во многих других бывших советских республиках, они всего лишь нашли для себя новые формы существования в условиях разваливающейся плановой экономики и торжества «олигархического» капитализма. Партия регионов Януковича – такая же фантазия на тему КПСС, как и «Единая Россия» Путина и Медведева. Впрочем, покойный Виктор Черномырдин высказался на эту тему столь ярко, что мне нечего прибавить к его емкой формулировке. И, несмотря на то что количество сторонников суверенной государственности в парламенте постоянно увеличивалось, главный конфликт Рады сохранялся с 1991 года. Это был конфликт между теми, кто хотел строить суверенное европейское государство, и теми, кто продолжал ощущать себя бойцами «передового отряда КПСС» и воспринимал в качестве настоящей столицы страны Москву, а не какой-то там Киев.
Новый парламент – первый украинский именно потому, что позиции коллаборационистов в Верховной Раде теперь существенно подорваны Майданом и последующей оккупацией Крыма и Донбасса. Для подавляющего большинства депутатов столица – в Киеве, а Москва теперь – всего лишь главный город страны-агрессора, отношения с которой вряд ли нормализуются в обозримом будущем. Но одновременно это и первый европейский парламент, который продемонстрировал, что в украинском обществе есть место для самых различных настроений – от стремления поддержать партии действующей власти с их реформаторскими предпочтениями до поиска «третьей силы» в лице партии «Самопомощь» львовского мэра Андрея Садового, популизма, представленного проектом Олега Ляшко и этнического национализма, вновь принесшего (пусть меньший, чем раньше) успех Всеукраинскому объединению «Свобода».
Если вы посмотрите на парламент любой центральноевропейской страны, с которой граничит Украина, вы обнаружите там примерно такой же коктейль. Так что теперь всем нам предоставляется уникальная возможность посмотреть, как будет работать этот «первый украинский» парламент, в котором не нужно будет тратить время на убеждение коллег, что Украина – это не географическое недоразумение, а самая обычная страна.
Станут ли разговоры о реформах реформами? Будут ли отправлены в небытие коррупционные схемы и нелегальное лоббирование олигархических интересов? Как вообще будут чувствовать себя олигархи – не станут ли они хозяевами этого украинского парламента, как были повелителями предыдущих, неукраинских созывов? На самом деле от ответов на эти вопросы зависит выживание не только депутатского корпуса, но и самого украинского государства.
На самом деле, как мы хорошо знаем, первый украинский – это не парламент. Первый украинский – это фронт.
