После аннексии Крыма Россией в мировых СМИ появился термин «гибридная война». «Москва осуществляет военное, политическое и экономическое давление на Украину, нарушая границы и сдвигая их на запад, но избегая при этом открытых военных действий».
«Тайная война в Крыму, Луганском и Донецком регионах установила новые высокие стандарты в этой области». «Самым грозным оружием России стала сегодня неоднозначность. Не мир и не война».
Когда читаешь западные газеты, создаётся впечатление, что стратеги в Кремле написали новый раздел военной науки. С точки зрения Запада это, наверное, выглядит именно так.
Как в XXI веке можно тайно отправлять своих солдат воевать в другое государство — без знаков различия, нарушая все конвенции и хороня погибших в безымянных могилах? Как можно торговать со страной, против которой ты ведёшь войну? Как после всего этого можно выступать в ООН, требуя признать жертву агрессии агрессором?
Россия признала суверенитет и территориальную целостность страны, но снабжает оружием и инструкторами боевиков на юго-востоке. По официальным данным, российских военных в стране нет, но в южных и восточных областях действуют несколько десятков их вооружённых отрядов.
Правительство организовывает добровольческие отряды самообороны, на западе, севере и в центре страны объявлена мобилизация: под ружьё становятся вчерашние врачи, служащие и учителя. Страна ждёт военной помощи Запада. Украина? Нет. Всё это события почти столетней давности, случившиеся в Финляндии после революции 1917-го.
Признав независимость этого государства, советская Россия продавала финнам пшеницу, в которой они нуждались не меньше, чем Украина в газе, и при этом РСФСР создавала марионеточное правительство в Хельсинки, снабжала «революционные отряды» оружием и использовала в боях с финскими ополченцами кадровые военные части. Спустя пару десятилетий история повторилась в Испании. Затем последовали Корея, Вьетнам, Ангола, Эфиопия и Сомали, Йемен, Афганистан, Грузия и Украина — и всё это были гибридные войны с войсками без знаков различия, лицемерными выступлениями в ООН и зашкаливающей пропагандой.
Следы последней, кстати, можно отыскать до сих пор. «Среди жертв резни были также православные священники, несовершеннолетние, женщины и гражданские лица разных национальностей, принятые за русских» — это не «Лайфньюс» об Украине, это русскоязычная «Википедия» об освобождении Выборга от русских солдат и финских «красногвардейцев» войсками Маннергейма весной 1918-го.
Не стоит мифологизировать Россию или её лидеров. За прошедшие 100 лет там не придумали ничего нового ни в военном искусстве, ни в искусстве пропаганды. Как и не выиграли ни одной «гибридной войны». Последнее, особенно на фоне событий 2014 года, — прекрасное подтверждение тому, что не стоит искать мудрость или стратегию там, где её просто нет.
