Очередной мировой рейтинг университетов предоставил скромные места российским вузам. Кроме МГУ, среди первых 200 — никого. Эксперты, впрочем, рекомендуют не волноваться зря. Физики у России все равно хорошие, да и врачи неплохие, — а ряд проблем может решить только развитие страны в целом.
В ежегодном рейтинге лучших университетов мира, составленном британской консалтинговой компанией Quacquarelli Symonds (QS), МГУ имени Ломоносова занял 108-е место и повысил свое положение на шесть ступенек. Из тех, кто еще «продвинулся», — прежде всего, Новосибирский государственный университет (НГУ), который поднялся на 11 ступеней и занял 317-е место в мире, еще МГИМО поднял рейтинг с 399-го до 397-го.
При этом, к примеру, Санкт-Петербургский государственный университет (СПбГУ) «спустился» с 233-го места на 256-е. А МГТУ имени Баумана — с 322-го на 338-е.
Многие сетуют на то, что в первой сотне университетов мира ни одного российского вуза нет, да и во второй — всего один. Вообще же суета вокруг оценки уровня ВУЗов наблюдается уже не первый год, упомянутую международную систему в нашей стране критикуют — и как раз ректор МГУ Виктор Садовничий, недовольный местом его учреждения во второй сотне, неоднократно предлагал учредить новый рейтинг. Организационная деятельность в этом направлении идет.
Собственно, если по данному поводу возникают вопросы, то их два. Во-первых, справедлив ли рейтинг? И во-вторых, что сие значит для отечественной системы образования? Плохо это все — или, учитывая положение страны в целом, не ужас-ужас-ужас?
Как пояснила корреспонденту «Росбалта» директор Информационного рейтингового центра Высшей школы экономики Людмила Солнцева, одно из обстоятельств, которые надо понимать при обсуждении данной темы, — особенностью отечественного высшего образования является узкая специализация. А оценочные критерии QS требуют «университетской широты».
«В большинстве российских вузов так сложилось, что развито одно или несколько направлений, — рассказала Солнцева. — А система рейтингования предусматривает, что университеты должны быть классическими и включать все пять областей наук».
Эти пять областей — медицина и науки о жизни; естественные, инженерные, социальные науки и менеджмент и, наконец, гуманитарные науки и искусства. И если одной из областей наук нет, набрать заветные сто баллов такому вузу невозможно. «Несостыковка» получается.
В России всего два вуза имеют весь набор из пяти сфер — МГУ и НГУ. Только там из всех университетов РФ есть медицинские факультеты. И то, кстати, недавно: в течение большей части ХХ века врачей в СССР готовили в отдельных мединститутах. Очень много медиков требовалось. (Хотя так тоже было не всегда: помнится, персонаж «Мастера и Маргариты» Андрей Фокич Соков умер от рака печени в клинике 1-го МГУ. А МГУ тогда было два.)
По мнению Людмилы Солнцевой, данная несостыковка — в общем-то, не беда. Здесь даже большего внимания заслуживают отраслевые, предметные рейтинги той же QS, которые выпускаются помимо общего университетского. Так вот, в отраслевых рейтингах российские вузы набирают обороты: если два года назад там состояли только МГУ и СпбГУ, в 2014-м было уже шесть вузов, и в этом — восемь.
«Предметные рейтинги будут развиваться, — прогнозирует Солнцева. — Другое дело, что к каждому рейтингу возникают претензии. При их составлении учитывается мнение экспертов и публикационная активность, — но нам же не так важно, какие статьи врач публикует, важнее то, как он лечит».
Так что рейтинг, даже международный — вещь достаточно относительная, тем более что таких оценочных систем много. «Рейтинг, в основном, репутационный, он строится на опросах экспертных мнений, — рассказала Солнцева. — И у меня тоже есть претензии к тому, как проводится этот опрос. Участие принимают не только настоящие эксперты, которые понимают, что они оценивают, но и просто административные сотрудники, не владеющие в полном объеме информацией по научным исследованиям».
По поводу неудачи, которая постигла, например, МИФИ, Людмила Солнцева сочла необходимым также кое-что прояснить. Оказывается, в этот раз QS применила новую методику учета публикаций и цитируемости — важного критерия оценки вузов.
Нетрудно догадаться, что разные сферы наук в престижных научных журналах представлены неодинаково. И рейтинговые агентства их несколько неодинаково учитывают. Например, доля «гуманитарных наук и искусств» в публикациях, учтенных QS, составляла всего 1% — что, в общем-то, и объяснимо. Доля социальных наук и менеджмента — уже 6%.
А вот публикации по медицине и наукам о жизни доходили до половины от всего учтенного цитируемого материала — что, по мнению Солнцевой, было уже чересчур. Все-таки медицина и здоровье чрезвычайно интересны широкому читателю, но здесь-то обсуждение идет в рамках научного сообщества, должны быть несколько иные критерии.
В общем, представители тех наук, что были в загоне, «нажаловались» руководству QS, и методику изменили. «После того, как все было взвешено, цитаты стали в равных весовых категориях: у гуманитариев вместо 1% — 15%, и вместо 6% по социальным наукам и менеджменту стало 11%. И где-то это справедливо».
А доля «медиков» сократилась, в результате чего пострадали как раз российские вузы, поскольку в нашей стране традиционно было сильно медицинское образование, а гуманитарное и особенно социальное под партийным контролем захирело.
Но, вообще-то, в СССР всегда была сильна даже не столько медицина, сколько физика и математика. Правильно — так вот, физики, оказывается, тоже пострадали от новой оценочной методики. Дело в том, что из учета решено было исключить статьи с числом авторов больше 10. «А большинство физических работ делается большим числом соавторов, — рассказала Людмила Солнцева. — В результате все работы ЦЕРН и по Большому коллайдеру теперь не учтены. Этим объясняется и то, что МИФИ несколько просел в рейтинге, хотя это очень динамично развивающийся вуз и у него большие перспективы. И к статьям по медицине это тоже относится — там принято включать ассистентов, всю рабочую группу».
В виде анекдота: скоро выйдет другой международный рейтинг — Times Higher Education. Так вот, там тоже подкорректировали методику учета, решив исключить те работы, где число авторов… больше тысячи! Оказывается, такие тоже есть в физике, с учетом всех ссылок.
Сама Людмила Солнцева считает наиболее справедливым международный рейтинг Лейденского университета. «Там статья, написанная коллективом в 10 человек, делится на 10 частей, и каждый автор получает свою долю, — рассказала собеседница агентства. — Это было бы справедливее — все же признают, что статьи ценные, хорошие».
А насчет того, какое значение все это имеет для российской образовательной системы, вопрос достаточно запутанный. Как напомнил в связи с этим корреспонденту «Росбалта» директор Центра социального прогнозирования и маркетинга Франц Шереги, важнее то, что в самой России-то нет достаточно четких критериев оценки высшего образования — поскольку огромное множество выпускников просто не востребованы.
«Нет критериев востребованности специалистов, особенно высокой квалификации, — подчеркнул Шереги. — Так как у нас производство, особенно массовое, считая сельское хозяйство и не считая оборонку, развито слабо, то сказать, хороши ли те компьютерщики, которых мы выпускаем, не производя компьютеров, — просто некому».
Второе обстоятельство, на которое обратил внимание эксперт, — российские вузы «слабо работают на свой имидж на рынке международных образовательных услуг». Студентов к нам посылают больше всего Африка, также частично Китай, поскольку в КНР, как напомнил Шереги, «еще нужны специалисты, знающие технологию советских предприятий».
«Есть такое направление как медицина, где много индийцев и африканцев, — отметил собеседник агентства. — А что касается инженеров и специалистов по высоким технологиям, то уровень подготовки этих специалистов на Западе, конечно, гораздо выше, потому что у них есть эти технологии и предприятия».
«Унаследованная нами советская высшая школа все-таки учила аналитически мыслить, тогда как на Западе все направлено на подготовку именно узкого специалиста, чего не хватает у нас, — отметил в заключение Франц Шереги. — Благодаря этому на Западе нанимают наших программистов — они могут изобретать, незашоренно мыслить. Но, к сожалению, прикладная профессия требует как раз зашоренности, никакого философствования. Впрочем, куда готовить — спроса-то нет».
Леонид Смирнов
