У России нет денег на жизнь. У нее есть деньги только на смерть.
Сообщения с линии разграничения на территории оккупированных Путиным районов Донецкой и Луганской областей свидетельствуют, что Москва создает здесь хорошо укрепленные районы, заставляет своих военных и боевиков окапываться по всему периметру самодельной границы. Возникает, однако, вопрос — для чего?
Можно предположить, что в России уверены в необходимости защитить оккупированные районы — в том числе и Крым — от возможного украинского наступления. В этом смысле позиции сторон выглядели бы зеркальные: мы ждем, что наступать будет Путин, а россияне уверены, что это мы собираемся возвратить себе свою землю. Но есть одна небольшая разница.
Она — в последствиях разграничения. Если Россия просто укрепится в оккупированных районах — а это означает, что не будут выполняться Минские соглашения о переходе территорий под украинский контроль — то вся ответственность за ситуацию в «ДНР» и «ЛНР» будет на Москве. России придется тратить деньги на существование самозванных республик, платить там зарплаты и пенсии, словом — налаживать жизнь. А таких средств у России нет. Кстати, это в полной мере касается и Крыма: автономия как зависела от Украины до аннексии, так и продолжает зависеть. Единственное отличие оккупированного Донбасса от оккупированного Крыма — так это то, что Крым платит нам за продукты, воду, электроэнергию и прочие средства жизнеобеспечения российскими деньгами, а Донбассу российских денег не дают.
А вот Украине в случае, если Донбасс «окопается», будет только лучше — прекратится война, страна получит возможность, наконец, свободно вздохнуть и начать выбираться из экономической пропасти. При этом — по крайней мере, до прекращения оккупации — мы не будем нести никакой ответственности за индустриальный бассейн Донбасса, восстановление которого может остановить любые реформы и не нужно стране со стратегической точки зрения.
Так кто же должен окапываться — мы или Путин? Так кто же будет окапываться? Мы — или Путин. Путин не будет окапываться. У него нет денег на жизнь. У него есть деньги только на смерть.
