![972447939[1]_0](http://yeghiazaryan.org/wp-content/uploads/2015/08/9724479391_0.jpg)
The Russian president has shown smarts and stamina that his rivals in Georgia and Ukraine haven’t been able to match.
MARIUPOL, Ukraine —Some have called the conflict between the Ukrainian military and Russian-backed separatists a fake or phony war. But tell that to the families of troops who have died on both sides. It’s not a fake war; it’s just a different war. This conflict, which has seen everything from the appearance of “little green men” (actually rather large Russian-speaking soldiers), intimidating troop build-ups, relentless propaganda and stealth invasions is very likely the shape of things to come. As regional consultants Gregory Maniatis and Molly McKew have argued , Russian President Vladimir Putin started “a pop-up war—nimble and covert—that is likely to be the design of the future.”.
In June, after a bit of a lull that coincided with the G7 summit in Germany, shelling picked up near this strategic coastal port just as before. Indeed, the fighting seems to begin each night around sunset, and clearly some people think it is in their interest to keep the conflict going.
Yet the long-anticipated invasion and siege of Mariupol, with the ultimate aim of establishing a land bridge to Russian-annexed Crimea, has not happened.
This shouldn’t be surprising. As we have seen elsewhere, Putin’s approach is gradual. He will slowly chip away at the country, keep his troops active and pushing forward bit by bit until he gets what he wants.
The 2008 war in Georgia is the quintessential example. The international community paid little or no attention to the separatist territories of South Ossetia and Abkhazia there until Russian tanks nearly rolled into the capital, Tbilisi, and the Russian government gave the breakaway territories formal recognition. To this day Russian-backed separatists have managed to carve away and hold on to 20 percent of Georgia’s land.
Putin’s tactic, obvious in hindsight, is to occupy a breakaway region, recognize it and slowly expand it over time, a recent example being an incident a month ago when Russian-backed forces from South Ossetia put up signs marking their “border” pushing farther “into Tbilisi’s territory. The placards were placed within sight of one of Georgia’s largest highways and a mile-long section of the BP-operated Baku-Supsa pipeline.
Such conflicts never are fought on just one front. During the initial invasion of Georgia, once Tbilisi’s troops were routed in South Ossetia, Russian forces came through Abkhazia. When the focus is on one area, Putin changes to a different one. Annex Crimea, and while all the world watches and the media deliberate, move into Ukraine through the Luhansk and Donetsk oblasts. It’s the basic algorithm for pop-up war.
The next step seems to be to wait until the media has stopped paying attention. Eventually people are no longer going to read stories about an invasion and siege of Mariupol that hasn’t happened. And that’s exactly when it will happen. For Putin, the strategy is to make a small move and then wait. Either the move is not large enough to make it into major headlines, yet is a slight tactical gain, or the headlines get exhausted by pundits and leaders who cry wolf.
We’re looking at the biggest build-up and stand-off of U.S. and Russian troops since Berlin 1948.
Think of the war in Ukraine as a large open wound that has not been allowed to heal. Infection has set in. The entire country’s immune system is overloaded and all other activity is suffering. The longer the wound is kept open the more it will fester. Hate and extremism will gather on all sides until they begin to confirm the propaganda of their enemies. Panic begins to spread. The Baltic countries call for more NATO assistance, and the entire structure of NATO is rattled. Former Soviet countries see it as a reminder of what happens when they mess with Mother Russia. The U.S. reacts with drills across NATO borders, even sending military advisors and equipment into Ukraine,as outlined in the Ukraine Freedom Support Act of 2014.
In response to NATO and U.S. exercises like Operation Atlantic Resolve throughout NATO countries from the old Eastern Bloc, and Operation Fearless Guardian in Ukraine, Russia stages reactive exercises from Crimea to the Arctic—which directly imply a nuclear narrative and preemptive strikes against NATO.
The result? We’re looking at the biggest build-up and stand-off of U.S. and Russian troops since Berlin 1948.
Even during the Cold War, Russian and American troops never directly faced off so closely and in such large numbers. Instead, proxy states were used, such as Cuba in 1962. The significance and danger of this buildup seems lost on both the American and Russian people.
“These aren’t just exercises; this is a serious escalation,” says German journalist and Russia expert Boris Reitschuster. “NATO is being tested by Putin who is looking for any possible weakness. I don’t think people back in the US or even in Western Europe realize how serious this situation is.”
When and if the wounds heal they will leave scars that will be constant reminders of conflict for generations to come.
Yet for all this, the massive steel mill in Mariupol remains functional. Passenger trains have been suspended, but supply trains run in and out almost hourly without a problem.
For Roman Sokolov of the non-governmental organization Mariupol Defense, this is something of a mystery. “Even when separatists had control of the city, there was only quiet looting. The steel mill and port continued to be functional.” Meanwhile, because of sanctions targeting Crimea’s ports, commercial activity has increased for Mariupol.
For Sokolov much of this war is about identity. “We don’t know what Putin wants. If Russia uses aviation and ships, yes, we will lose Mariupol in a matter of hours. But if they do, we can say this is with a doubt Russia doing it. For now, Putin claims not to have soldiers in Ukraine.”
“Stupids fighting stupids,” is the way one Mariupol taxi driver describes this drôle de guerre. It’s like a United Nations convention of mercenaries and ideologues: Nationalists, anti-Russian Chechens, pro-Russian Chechens, Ukrainian separatists, Russian military, Russian fascists, Americans, Croats, Serbs, Neo-Nazis, Georgians, Israelis, at least one Swedish sniper are all pitching in.
As to how long the war will last, it is still too early to tell. If there is one thing that Putin has in abundance, it is stamina.
On August 8, Georgia marks the seventh anniversary of the 2008 Russian invasion, and Tbilisi doesn’t have much to celebrate. The separatist regions are closer to Moscow now more than ever, the borders of the regions keep expanding and Georgia’s relations with Russia won’t normalize any time soon. All of which brings up the question, where will Ukraine be in six years? And will world opinion care about Kiev’s problems then any more than it cares about Tbilisi’s now?
The Daily Beast: Почему скрытая война Путина дает больше результатов, чем открытый конфликт
Некоторые называют войну между Украиной и поддерживаемыми Россией сепаратистами искусственной или даже фальшивой. Но скажите это семьям тех, кто погиб с обеих сторон. Это не фальшивая война, это просто другая война. Это конфликт, за время которого было все: появление «маленьких зеленых человечков» (на самом деле довольно крупных русскоязычных солдат), угрожающее наращивание войск, безжалостная пропаганда и необъявленное вторжение. Это новая формы войны, которая, скорее всего, будет иметь место в мире в ближайшем будущем. Как утверждают региональные консультанты Грегори Маниатис и Молли МакКью, президент России Владимир Путин начал «внезапную войну — ловкую и скрытую — которая, скорее всего, заменит привычные для нас открытые противостояния».
В июне, после недолгого затишья, которое совпало с саммитом G7 в Германии, обстрелы вблизи стратегического прибрежного порта Мариуполя продолжились. Действительно, кажется, что каждую ночь после заката, бои возникают опять и опять. Похоже, кто-то четко уверен, что продолжение конфликта ему на руку.
Тем не менее, давно ожидаемые осада и вторжение в Мариуполь, конечной целью которых является создание сухопутного коридора в аннексированный Москвой Крым, не состоялись.
Это не должно вызывать удивления. Как мы уже видели, Путин действует весьма последовательно. Он будет медленно укреплять свои позиции внутри оккупированной территории, держать свои войска в боевой готовности и минимальными шагами продвигаться вперед, пока он не получит то, чего хочет.
Война в Грузии 2008 года является показательным примером. Международное сообщество обращало мало, если вообще какое-либо, внимания на сепаратистские территории Южной Осетии и Абхазии, до тех пор, пока российские танки чуть не въехали в столицу Грузии, Тбилиси, а российское правительство признало взбунтовавшиеся территории официально. По сегодняшний день, пророссийские сепаратисты удерживают под своим контролем пятую часть территории Грузии.
Похоже, что тактика, которой придерживается Путин, заключается в следующем — занять сепаратистский регион, признать его суверенитет и затем с течением времени медленно расширить его границы. Последним примером такой политики стал инцидент, произошедший месяц назад, когда пророссийские силы Южной Осетии перенесли свои «пограничные» знаки вглубь территории Грузии. Эти знаки были размещены в регионе, где проходит одна из крупнейших грузинских автомагистралей и секция нефтетрубопровода Баку-Супса, принадлежащего BP, длиной в милю.
Такие конфликты никогда не ведутся с одного фронта. В ходе первоначального вторжения в Грузию, в то время, когда силы Тбилиси терпели поражение в Южной Осетии, российские войска уже вошли в Абхазию. С одной территории Путин перемещает свой взгляд на другую. Совершая аннексию Крыма, пока внимание мировых СМИ было сосредоточено на полуострове, он параллельно вторгся в Украину через Луганскую и Донецкую область. Это основной алгоритм внезапной войны.
Кажется, что следующим шагом, станет ожидание того времени, когда СМИ перестанут обращать внимание на украинский конфликт.
В конце концов, людей перестанут интересовать публикации о возможном вторжении и осаде Мариуполя, которые так и не произошли. И это будет именно тот момент, когда все и произойдет. Стратегия Путина — сделать небольшой шаг, а затем ждать.
Подумайте о войне в Украине как о большой открытой ране, которую невозможно излечить. В нее уже успела проникнуть инфекция.
Иммунная система страны перегружена, и все остальные функции от этого страдают. Чем дольше рана остается открытой, тем больше она будет гноиться. Ненависть и экстремизм, транслируемые со всех сторон, достигнут точки накала, а затем на деле начнут подтверждать пропаганду своих врагов. Постепенно распространяется паника. Балтийские страны просят дополнительной помощи НАТО, и вся структура НАТО встревожена. Бывшие советские страны воспринимают все это, как напоминание о том, что происходит, если ссориться с «матушкой»- Россией. США начинает масштабные учения на границах НАТО, даже отправляют военных советников и оборудование в Украину, как указано в «Акте о поддержке свободы Украины в 2014 год».
В ответ на учения НАТО и США, названные «Атлантическое решение», которые были проведены странами — давними членами восточного блока альянса, и операцию «Бесстрашный хранитель», проведенную в Украине, Россия начинает массовые учения от Крыма, до Арктики — как угрожающее напоминание — предупреждение о возможности ядерного удара.
И какой результат? Мы наблюдаем самое масштабное наращивание сил и жесткое противостояние США и России со времен Берлина 1948 года.
Даже во времена холодной войны российские и американские войска никогда не придвигались друг ко другу настолько близко и в таких больших количествах. Вместо этого использовались контролируемые государства, такие, например, как Куба в 1962 году.
Кажется, что значимость и опасность подобного противостояния забыли как американские, так и российские граждане.
«Это не просто учения; это серьезная эскалация «, — говорит немецкий журналист и эксперт по России Борис Рейтшустер. «Путин, который ищет любую слабину в НАТО, сейчас проверяет альянс на прочность. Я не думаю, что люди в США или даже в Западной Европе понимают, насколько серьезна сложившаяся ситуация «.
Если эти раны заживут, они все равно оставят шрамы, которые будут постоянным напоминанием о конфликте для будущих поколений.
Однако, надо сказать, что несмотря ни на что, один из самых больших сталелитейных заводов Украины в Мариуполе продолжает бесперебойно функционировать. Пассажирские железнодорожные рейсы приостановлены, но промышленные поезда ходят в обоих направления почти ежечасно без проблем.
Для Романа Соколова из неправительственной организации «Оборона Мариуполя» это до сих пор остается загадкой. «Даже когда сепаратисты пытались взять город под свой контроль, случались только тихие незначительные грабежи. Сталелитейный завод и порт и тогда и сейчас продолжают свою работу. Больше того, из-за санкций, наложенных на порты Крыма, коммерческая деятельность в Мариуполе только активизировалась».
По мнению Соколова многое в этой войне зависит непосредственно от решений узкого круга людей. «Мы не знаем, чего хочет Путин.
Если Россия использует авиацию и корабли, да, мы потеряем Мариуполь в считанные часы. Но если Кремль сделает это, то без сомнения можно будет сказать, что Россия — агрессор. Ведь до сих пор Путин утверждает, что в Украине нет российских солдат».
О том, как долго продлится война, еще слишком рано говорить. Путин не раз демонстрировал свое терпение и выносливость.
8 августа в Грузии — седьмая годовщина вторжения российских войск. И это, понятно, не повод для празднования. Сепаратистские регионы политически становятся к Москве ближе, чем когда-либо, их границы продолжают расширяться. Отношения Грузии с Россией точно не будут улучшаться в ближайшее время. Все это поднимает вопрос, где будет Украина через шесть лет? И будет ли тогда мир обращать на проблемы Киева больше внимания, чем сейчас он это делает по отношению к Тбилиси?
Перевод: Андрей Сабадыр
