Еду на такси. Водитель — молодой человек. Спрашивает — сколько Вам лет, отец? Шестьдесят пять будет — отвечаю.
Счастливый Вы — вздыхает водитель — Вы долго в Советском Союзе жили….
Да уж, счастье так счастье….
Нет-нет, а наткнешься на слова о «социальных гарантиях» cоветского времени, канувших в небытие. Собственно, с чем-то похожим я сталкивался и в годы юности. Приходилось слышать от людей старшего поколения, что при Сталине «все было» (я бы сказал — всякое бывало), что регулярно снижали цены.
Это надежное, ничего не значащее на практике, снижение цен было драгоценнейшим достоянием советского менталитета, что-то вроде негэнтропии среди неизбежной энтропии. «Было время и цены снижали» у Высоцкого. А вот строки из моего — одного из самых ранних — стихотворений: «Все позволено, цены снижены, цены снижены». Заложенная здесь ирония совершенно отсутствовала в словах моих собеседников.
Повышение (копеечное) цен на масло вызывало шок. Собственно, кровавые события в Новочеркасске (2 июня 1962 года была жестоко подавлена демонстрация протеста против повышения цен — ред.) были следствием этого шока: рабочие вышли на улицы не столько из-за самого повышения, сколько из-за растоптанных надежд и крушения привычного мира, где постоянно снижаются цены!
Но если само по себе повышение значило что-то, то подумайте — как приходилось людям эту копеечку беречь и считать. Завязывать в узелки в носовые платочки. Бросать в размалеванные гипсовые копилочки….
У моей бабушки Раи была пенсия 12 рублей (!), в последние годы ее жизни повышенная до 35 рублей. Нет, она не голодала: папа работал, мама работала и семья с некоторым напряжением — выживала, а затем и начала жить лучше. Но представим себе, что была бы моя бабушка одинока — какие социальные гарантии? Жизнь на грани голода.
Так это в городе, а в селе? Там пенсии (и паспорта, не забудем о жизни «по справке») уже на моей памяти, как молодого специалиста, работавшего в районе.
Одна женщина рассказывала, что она впервые увидела деньги, когда приехала в город учиться. В селе были трудодни пустопорожние (и трудоночи не полней — писал поэт, имея в виду подпольный «сбор колосков» — уголовно наказуемое деяние! Но — необходимое для выживания).
Некоторые председатели колхозов закрывали глаза на этот унизительный «бизнес» послевоенных лет. Никого, значит, не арестовывали…
Уж коли зашла речь о снижении цен, бывшем одной из мифологем советского общества, расскажу забавную историю. Какое-то время я ездил с бригадой Росконцерта по городам и весям. Как я туда попал и чем все кончилось — особая история и даже — несколько историй.
А тут — мелкий эпизод в Ростове (который на Дону). Был в бригаде конферансье-куплетист Эмиль Радов, симпатичнейший и типичнейший персонаж! Таких нет больше, умер Миля Радов, умер и жанр, только фильм «Покровские ворота» сохранил нам представление об этом чисто советском эстрадном феномене.
И вот, в антракте, иду я по коридору и слышу из динамиков прекрасно поставленный голос Радова, который подражает в данный момент Левитану: «Внимание! Внимание! Работают все станции Советского Союза! Передаем сообщение о дальнейшем снижении цен на товары широчайшего народного употребления! Железо кровельное, ржавое — 10%. Гвозди гнутые -15%». (Дальше не то, чтобы совсем неприлично, но очень уж грубо) — 20%
Миля не заметил микрофона, лежащего рядом с ним на столе. Его импровизация разнеслась на весь Дворец спорта. Были у него по этому поводу неприятности. Но — не слишком крупные.
Я его иногда вспоминаю: очаровательный толстячок скачет по сцене и поет:
Говорят, что в моде ныне
есть купальники бикини,
тут черта, и тут черта —
больше нету ни черта!
И показывает ребром ладони, где именно: тут и тут.
