Раскол Украины на сторонников евроинтеграции и поборников сближения с Москвой, акции массового гражданского неповиновения по всей стране – явный «звоночек» России – Кремлю, региональным элитам, оппозиции. Если неоднороднаУкраина, в десятки раз меньше России, что уж говорить о нашей стране, раскинувшейся между Западом и Востоком. Сопредседатель Национального Демократического Альянса, публицист и поэт Алексей Широпаев убежден, что единственным средством спасения России от распада является подлинный федерализм и европейский выбор.
«Интеграция Украины в Европу означает крах всей имперской концепции Путина»
— Алексей Алексеевич, не только в Украине, но даже в бывшей крупнейшей империи — «королеве морей» — идут разговоры о «разводе». Недавно власти Шотландии заявили о возможном выходе из состава Великобритании. Если выход состоится, насколько, с вашей точки зрения, это будет знаковым событием? Может ли оно повлечь цепную реакцию в мире?
— Событие это действительно серьезное, поскольку может изменить политическую карту Европы в части Великобритании – страны, казалось бы, навеки неизменной и стабильной. Перед нами очередное подтверждение, что в нашем мире нет ничего вечного, данного раз и навсегда. Изменчивой жизненной динамике подчинено все, в том числе и государственные образования, которые невозможно сохранить в некоем застывшем, вневременном и внеисторическом формате.
Думаю, в какой-то мере можно говорить о некой мировой цепной реакции. Например, хорошо известны процессы, происходящие в Стране Басков, уже давно ставят вопрос о своей независимости штаты Техас и Аляска. Недавно в ряду этих примеров добавилась еще и испанская Каталония. Готова разделиться вполне благополучная Бельгия. Напомню об известной итальянской Лиге Севера, выступающей за независимость Северной Италии.
— То есть можно сказать, что XXI век — век сепаратизма и создания конфедераций и новых государств? Как может измениться политическая карта мира к концу этого столетия?
— Прогнозы – занятие неблагодарное. Однако достаточно сравнить политические карты мира за 1990-й и 2013 год, чтобы увидеть масштабы и динамику произошедших перемен. Наверное, многим в 90-м году они показались бы невероятными. Одно можно сказать определенно: государств на карте мира станет больше.
— Обратимся непосредственно к Украине. Что там сегодня происходит? И на чьей стороне ваши симпатии?
— То, что происходит в Украине, – закономерное продолжение процессов распада Советской империи. И даже глубже: Украина сейчас стремится исправить свою историческую ошибку, совершенную в 17 веке, когда под давлением политических обстоятельств Хмельницкий был вынужден пойти «под руку Москвы». То есть Украина преодолевает колониальное прошлое и возвращается в Европу, где она и была когда-то. Разумеется, Кремль этому противится, поскольку вступление Украины в ЕС будет означать крушение официозной российской исторической концепции (включая миф о «триедином русском народе»), а также крах всей неоимперской политики Путина. Он это понимает, отсюда его позиция в отношении Украины. Вполне допускаю, что дикий, кровавый разгон народа на Майдане был навязан Януковичу Путиным, чтобы окончательно политически угробить украинского президента в глазах Запада и насмерть привязать Януковича к Кремлю. Янукович нужен Путину только в качестве ручного диктатора, запятнавшего себя кровью своего народа.
— Вы считаете, что триединый русский народ – это миф? Понятия Белая Русь и Киевская Русь исторически несостоятельны? Или сами русские – это угро-финны, которые говорят на одном из славянских языков?
— Я не считаю, что понятия Белая Русь и Киевская Русь исторически несостоятельны. Однако объединение белорусов, украинцев и русских в мифологему «триединого народа» продиктовано утилитарными потребностями имперской политики. Любому непредвзятому исследователю очевидно, что историческое становление украинского и русского народов происходило на различных культурно-правовых основах. Характерный пример: в процессе подписания Переяславских соглашений о «воссоединении» Украины с Россией казаки поставили вопрос о том, чтобы московский царь дал присягу соблюдать казачьи вольности. Это вызвало полное недоумение московской стороны, которая не имела представлений о договорных отношениях власти с народом. У московитов были вполне азиатские представления о природе власти. Украина же находилась в поле европейской правовой культуры, казачеству был вполне близок «польский строй жизни». Если бы поляки вели себя не так уперто, не было бы гражданской войны (хмельнитчины) и вся история Восточной Европы могла бы пойти иначе.
— А когда именно появилась эта мифологема? Я родился в 70-х и никогда не замечал этнической разницы между собой и людьми с фамилиями Шевченко или Корольчук. Лидер известной белорусской группы «Песняры» вообще родился в Свердловске и жил в детстве на Уралмаше. Почему миф?
— Этот миф возник в 19 веке, его появление мы можем отследить хотя бы по выходу в свет известной повести Гоголя «Тарас Бульба». При всей моей горячей любви к Гоголю вынужден констатировать, что это достаточно «идеологически выдержанное» (в худшем смысле) произведение. Мало кто знает: в первой редакции повести финального монолога Бульбы насчет «русского царя» не было, он появился лишь во второй редакции. Создавался миф о страстном стремлении Украины к воссоединению с Россией, и Гоголь, живя в условиях империи, был вынужден принять в этом участие. Мнением самих украинцев при этом никто не интересовался. Они высказали свое мнение при первом же удобном историческом случае, в 1917 году.
Алексей Широпаев
— Может ли Украина разделиться на два государства или стать союзным государством из двух самостоятельных регионов: Западного и Восточного?
— Если Украина пойдет по пути евроинтеграции, Москва, на мой взгляд, может спровоцировать раскол Украины на две части – Западную и Восточную, с последующим «добровольным воссоединением» Восточной части с Россией. Украина как союзное государство, состоящее из двух субъектов – Западного и Восточного – полагаю, будет нежизнеспособной. Восточный субъект станет постоянным источником дестабилизации и кремлевских провокаций.
— И каков ваш совет украинцам, что им делать?
— Украинцам необходимо интегрироваться в Европу. Большая часть населения Украины настроена на европейский выбор. Этот выбор надо принять. Полагаю, что и Восточная часть Украины, и Крым в конечном счете готовы это сделать – если, конечно, недовольство в этих регионах не будет разжигать Кремль.
— Но насколько вхождение в ЕС выгодно для бывших советских республик? Все минусы Евросоюза уже стали очевидны на примере Греции.
— В ЕС много проблем, достаточно послушать, что говорит на эту тему Владимир Буковский, с которым я во многом согласен. Он много и метко критикует евробюрократию, насаждаемые ею экономические стандарты, миграционную политику и принципы политкорректности. Однако при всех проблемах Европейский Союз несопоставим ни с СССР, ни с создаваемым Кремлем «Евразийским союзом». При всех своих проблемах ЕС – это все-таки свободный мир. Если Украина хочет восстановить свою европейскую идентичность, преодолеть колониальное прошлое, то евроинтеграция не имеет альтернативы. И дело совсем не в «психологическом комплексе». Украинцы – это действительно другой народ, с особой историей и особыми ценностями, которые формировались в контексте европейской истории. С этим фактом надо смириться. Миф о «триедином русском народе», как я уже сказал, это чисто идеологический конструкт, обслуживающий интересы имперской политики.
— Вы упомянули Крым. Насколько, по вашему мнению, «евроинтегрируясь», справедливо вернуть Крым России?
— А зачем возвращать России Крым? Чтобы утолить (а точнее, еще более разжечь) ненасытные имперские аппетиты Кремля? Я полагаю, Крым должен оставаться там, где находится, то есть в составе Украины. Другое дело, что Крыму надлежит занимать в Украине особое место, развивая свою региональную идентичность и собственный региональный бренд. К сожалению, русское большинство Крыма вместо этого продолжает усердно пестовать советско-российский патриотизм, молясь на мощь российского Черноморского флота. А жаль: Крым, оставаясь в составе Украины, вполне мог бы стать прекрасной частью Средиземноморского мира. Чем-то вроде аксеновского «острова Крым».
— А что им еще делать, русскоговорящим? Есть же факты притеснения.
— Что делать русскоговорящим Крыма, я уже сказал. Им надо принять новую историческую реальность, а не ностальгировать по СССР и Российской империи. И о каких притеснениях может идти речь? Русских в Крыму большинство, русский язык там, по сути, преобладает. Проблема крымских русских не в их этническом происхождении, а в том, что они не могут расстаться с советскими и имперскими ценностями.
— Может ли нынешний Майдан повлиять на ситуацию в России? Или это внутренняя политика Украины, а в России повестка совсем другая?
— К сожалению, российская оппозиция не до конца сознает значение событий в Украине. Нынешний Майдан, конечно, способен повлиять на ситуацию в России. Интеграция Украины в Европу означает не только крах внешней политики Путина, но и крах всей его имперской концепции, включая и внутреннюю политику. Встает вопрос о переустройстве России на подлинно федеративной договорной основе, о новых культурно-исторических смыслах. Такое переустройство стало бы успешным завершением процесса, начатого в августе 1991 года. Увы, наша оппозиция пока проявляет странное равнодушие к вопросам развития федерализма. А в них-то и содержится ключевой аспект нашего будущего, которое, несомненно, лежит в общем контексте западной цивилизации.
«Янукович нужен Путину только в качестве ручного диктатора, запятнавшего себя кровью своего народа»
«Официозная идея «единой неделимой России» означает «единое и ни с кем неделимое кормление»
— Алексей Алексеевич, в последние недели вновь обострилась тема распада России. Президент подписал концепцию безопасности, в которой фигурирует тема сепаратизма, кто-то из депутатов даже предложил поправку, согласно которой необходимо преследовать за призывы к «развалу страны»…
— Мы наблюдаем печальную картину: скоро любое живое обсуждение проблем развития российского федерализма будет подавляться пугалкой «сепаратизма», «развала страны» и угрозой репрессий. Очевидно, что существующая косная политическая система, состоящая в основном из имперских пережитков советских и царских времен, не способна к развитию, боится свободной дискуссии и не имеет аргументов, кроме полицейщины. Создается дикая обстановка, когда любой разговор о самостоятельности регионов, об их освобождении от бюрократического диктата центра будет трактоваться как попытка «дезинтеграции страны». История показывает, что попытки закупорить назревшие проблемы в некую бутылку, как джина, ни к чему хорошему не приводили.
— Но почему они так боятся этой темы? Это же только размышления. Напоминает сознание примитивных народов, которые верили, что если не произносить слова, то не произойдет того, что оно означает.
— Почему режим боится открытого обсуждения этой проблематики? Все предельно просто: правящий номенклатурно-бюрократический клан боится потерять налаженную систему собственного кормления. Официозная идея «единой неделимой России» означает попросту «единое и ни с кем неделимое кормление». Поэтому любые проекты реорганизации страны с опорой на регионы трактуются нынешней властью как «распад» и подводятся под уголовное преследование.
— Кто-то говорит, что сепаратизм в России стимулируется «мохнатой заокеанской рукой» и был изложен в пресловутых планах Бжезинского по расколу страны на семь разных государств, которые он высказал еще в книге 1993 года «Вне контроля», кстати, так и непереведенной на русский язык.
— Скажу сразу, мне не нравится понятие «сепаратизм», и не только потому, что оно используется как ярлык для обоснования репрессий. Само по себе это понятие нетворческое и узколобое. Я не сепаратист, поскольку не являюсь сторонником самоцельного «отделения» чего-либо или «расчленения» некоего целого. Моя деятельность определяется понятиями «федерализм» и «регионализм». Я считаю, что Россия должна стать подлинной Федерацией на договорной основе. Возможность такого развития существовала в эпоху раннего Ельцина. Сейчас нас пугают: дескать, это могло привести к созданию «федерации с элементами конфедерации». Однако что считать конфедерацией? Та же Швейцария, например, будучи конфедерацией, остается вполне устойчивым образованием. Успешно проходит через все кризисы и Европейский Союз. Ясно, что наилучшей основой для объединения служит равноправие субъектов и взаимовыгодные партнерские отношения. А тем, кто навязчиво бредит происками заокеанской «мохнатой руки», следует напомнить, что все империи рано или поздно приходили к кризису – по вполне объективным причинам. Поэтому надо искать не «врагов», а цивилизованные пути в будущее. Применительно к России это развитие федерализма и отказ от гиперцентрализма.
— На ваш взгляд, сохранение в составе РФ национальных республик — это цивилизованно или это пережиток? Некоторые республики лишь номинально национальные, количество «титульного» этноса в них значительно уступает всем остальным. Так есть ли смысл называть автономию или регион по имени того или иного этноса?Эта политика унаследована от первых большевиков, которые искали способы, как обаять разного рода национальные меньшинства и боролись с «великоросским шовинизмом».
— Мы, Национальный Демократический Альянс, не собираемся ставить вопрос об упразднении национальных республик. Речь может идти только о создании новых субъектов Федерации в дополнение к существующим. Скажем, Ельцин в 1991 году предлагал создать в составе Федерации семь русских республик. Это вполне можно сделать на основе русскоязычных краев и областей, не входящих в уже существующие национальные образования. Что касается автономий вроде Ханты-Мансийского округа, то их судьба не может решаться волевым путем сверху. Я считаю, что, прежде всего, надо преодолеть асимметрию существующего российского федерализма, реально уравняв в правах и статусе все существующие субъекты Федерации путем придания им республиканского статуса. Возможно, кто-то из них захочет объединиться потом в более крупные образования. Это уже детали. Но главное, что обновленная Федерация должна состоять из равноправных субъектов — республик, заключивших между собой Федеративный договор. Он обозначит и новые полномочия федерального центра, которые, конечно, будут значительно ограничены в сравнении с нынешней ситуацией.России надо изживать в себе империю и следовать по пути дальнейшего развития федерализма, к равноправной договорной федерации. Иного не дано. В противном случае стране грозит распад. Причем стимулируют этот распад не какие-то там «сепаратисты», а сам же Кремль своей политикой имперского закручивания гаек и бюрократического давления на регионы.
— А зачем Кремлю распад, если он сам его боится и пугает им остальных?
— Кремль провоцирует распад невольно, сам того не желая. Главная проблема, повторяю, в том, что Россия – это фиктивная федерация. Таким же фиктивным союзным государством был и СССР, представлявший собою, по сути, унитарную империю. Реально в России федерализм не работает. Работает традиционная царистская система власти.
«России надо изживать в себе империю и следовать к равноправной договорной федерации. В противном случае стране грозит распад».
— Но такой системой Кремль пытается худо-бедно поддерживать какой-то баланс между регионами. При отказе от централизма они, наоборот,могут потерять равные возможности и права.
— Может ли такая разнородная территория быть равноправной федерацией? А почему бы и нет? США, будучи огромной страной, дают нам пример такой федерации. Именно гиперцентрализм, как показывает наш опыт, буксует при управлении большими территориями. Россия с ее огромными пространствами может эффективно развиваться только как сумма самоуправляющихся территорий.
— Если Россия станет конфедерацией, то каким образом будет найден баланс между центральным правительством и участниками конфедерации в части ресурсов и полномочий?
— Этот баланс будет установлен на основе нового Федеративного договора, о котором я говорил выше. Прецедент уже есть: Федеративный договор, заключенный в марте 1992 года. Это был весьма ценный опыт федерализма, который потом постарались накрепко забыть. Правда, в Федеративном договоре 1992 года есть один весьма существенный изъян: он был заключен не субъектами Федерации между собой, а между субъектами Федерации и федеральным центром, что было явным имперским пережитком. Кстати, не думаю, что надо заранее определять будущую Россию как конфедерацию – для многих это слово означает распад и хаос. Полагаю, уместнее говорить об обновленной федерации.
«От региональных элит очень многое зависит»
— Какую роль в этих процессах вы отводите Уралу? Если говорят про развал России, то почему-то чаще всего по линии Урала.
— Урал способен внести огромный вклад в развитие федерализма. Он уже имеет такой опыт: я говорю об Уральской республике 1993 года. Тогда уральцы всерьез восприняли провозглашенный Ельциным курс на радикальную перестройку Федерации. Однако к тому времени Борис Николаевич уже приступил к неоимперскому «собиранию земель» (приведшему к Чеченской войне) и уральская инициатива была подавлена центром.
Когда об Уральских горах говорят как о некой «демаркационной линии», то, как правило, подразумевают, что за ними находится Сибирь. Сибирь – это большая проблема России, наследие ее имперской истории. И поныне отношения Кремля с Сибирью строятся на принципах имперской политики. Это отношения между метрополией и колонией. Сибирь не хочет далее оставаться колонией. В ней просыпается свое самосознание, формируется своя идентичность. И если Россия не изменится, останется такой же, как сейчас, вполне вероятно то, о чем говорила Евгения Альбац в нашумевшей передаче «Эха Москвы».
— Наш макрорегион – Ямал, Ханты, Екатеринбург, Челябинск — кормит всю Россию. И для нас не второстепенно, как не допустить, чтобы бедные в рамках обновленной Федерации не превратились в иждивенцев.
— На мой взгляд, вопиющие перекосы в уровне благосостояния российских регионов обусловлены именно существующей политической системой с ее централизмом, бюрократией и запредельным уровнем коррупции. Развитие федерализма, расширение политической и экономической самостоятельности регионов послужит толчком к их развитию. Те же Соединенные Штаты — пример федерации без «эгоистов» и «иждивенцев». Не пора и нам подумать о «Соединенных Штатах России»?
— Но ведь в тех же США есть не только Лас-Вегас, но и Детройт, в Нью-Йорке недоедает каждый шестой житель, 20% — за чертой бедности. Может, признать, что федерализация — это не только пряники и плюшки?Ведь кому-то придется лишиться необоснованных дотаций.
— Вы знаете, прежде чем говорить об «ужасном» уровне жизни в США, давайте выясним, что такое для них черта бедности и «недоедание». Возможно, если сравнивать с положением в русской деревне, эта черта бедности покажется нам вполне благополучным и сытым существованием. Я вижу, что снова, как в советские времена, в наше информационное пространство входит тематика «ужасов капитализма». Если же вернуться к вопросу об обновленной федерации, то в ее формате действительно кое-кто непременно лишится необоснованных дотаций – Северный Кавказ, например. Ему действительно предстоит серьезно подумать, как жить и с кем.
— Нас читают чиновники и бизнесмены Уральского региона. Наверняка некоторые из них, устав от налогового и административного давления со стороны Кремля, симпатизируют идеям, которые озвучиваете вы и подобные вам мыслители. Но заявить об этом публично они не могут. С другой стороны, вряд ли сами мыслители изменят ситуацию, изменить ее могут только региональные элиты, те, кто здесь владеют бизнесом и властью. Чего вы им пожелаете?
— Людям, которых можно отнести к представителям региональных элит, я хочу сказать, что от них очень многое зависит. И сделать – при желании – они способны многое. В конечном счете, как бы красиво и убедительно ни говорили мыслители, все слова могут разбиться о пассивность регионов, об их неверие в свое новое будущее. История не фатальна, история вариативна. Будущее надо делать.
Евгений Сеньшин
