У небольшой балканской Словении и Украины общая точка отсчета. Как и Украина, Словения когда‑то откололась от своего аналога коммунистической империи — Республики Югославия
Однако здесь более успешно, чем в Украине, смогли перейти от плановой экономики к рыночной, провели политические и экономические реформы. А в 2004‑м Словения одной из первых постсоветских стран присоединилась к Европейскому союзу.
Первые два самых тяжелых года становления Словении пришлись на премьерство Алоиза Петерле: он, экономист и эколог по профессии, провел главные и самые успешные на Балканах реформы в то нестабильное время. И сейчас, когда речь заходит об Украине, Петерле щедро дает советы: по его мнению, главное, что сейчас должна сделать Украина,— объединить нацию, чтобы двигаться в заданном направлении.
В его стране такой стратегией стала евроинтеграция и рыночная экономика, однако серьезной проблемой была прокоммунистически настроенная часть общества, которая не поддерживала это направление.
НВ встречается со словенским реформатором в Киеве, в Высшей школе экономики, где он прочитал лекцию для студентов.
.— Привет, как ваши дела? — спрашивает Петерле журналиста НВ, едва переступив порог аудитории, где проходит интервью.
— У нас избирательное правосудие,— с ходу поднимает НВ болезненную тему.
— Все в порядке. У нас тоже. (Улыбается) Независимая юстиция — главный вызов для всех посткоммунистических стран. Невозможно в один момент всех старых судей уволить и назначить новых.
— Как вы это решали в Словении?
— У нас тогда вообще не было судей, которые получили образование в демократическом ключе. Мы могли только пошагово менять систему. Изменили законодательство, создали орган, который отвечает за назначение новых судей. Но недостаточно просто создать новые институты, необходимо изменить мышление, образ мыслей.
Для Словении даже через 25 лет после получения независимости — это по‑прежнему вызов, и мы так же критичны к своей системе правосудия.
— Что нужно делать, чтобы произошли изменения?
— Изменения не произойдут, если у вас на тех же должностях останутся те же люди, что и раньше. Нужно быть реалистами, понимать, что потребуется время и много усилий. При этом должны приходить новые люди и работать по‑другому, не так, как раньше.
Я встречался в Киеве с правильными молодыми людьми, они верно оценивают происходящие события. И я соглашаюсь с ними в том, что прошлое — это главный враг будущего. Мы не можем нацеливаться на успешное будущее, продолжая поступать так, как в прошлом.
— Какие уроки Украина могла бы извлечь из вашего опыта реформ?
— Когда я был премьер-министром, мы в правительстве были объединены одной целью. У нас была политическая воля что‑то менять, была стратегия и доверие людей. И принцип общего добра был выше, чем личные интересы.
Коалиция была единой, и у нас был командный дух. И это присутствовало на всех уровнях принятия решений в стране. Вся система понимала, что должна идти в одном направлении. Но при этом не должна быть уничтожена инициатива.
Кроме этого, в Словении никогда не было политического противостояния по теме европеизации. У нас существовала координация всех политических сил.
Был еще один вызов — старые бюрократы. Я сказал: если работать как надо — не будет никаких проблем. Коммунистическим лидерам посоветовал отдохнуть и дать возможность другим сделать что‑то другое.
Для того, чтобы реформы были успешными, недостаточно только политической воли. Очень важна культура имплементации. Я имею в виду то, что реформы нужно завершать, доводить до конца. А не бросать на полпути. В Словении произошло именно так, и мы приближаемся к такому времени, когда у нас могут начаться проблемы с развитием страны.
Но я все равно считаю, что Словения — это успешная история, хотя сейчас у левых, которые пришли ко власти, нет такой воли к политическим реформам, которая была [у нас] 25 лет тому назад.
— В каком состоянии Словения вошла в процесс реформ в 90‑х?
— Когда я получил свой мандат премьера, экономический рост был отрицательным. Это были очень тяжелые времена: наша экономика должна была реструктуризироваться и переориентироваться с рынка Югославии на западные рынки.
Первыми получили негативный опыт те, кто первыми модернизировались: перешли на европейские системы финансового учета, приняли новые бизнес-стандарты, начали поставлять продукцию на западные рынки. Я знаю компании, которые сократили штат на треть. Правда, совсем скоро они наняли больше людей, чем сократили.
Экономический рост начался в 1993 году и продолжался до 2008‑го. А потом у нас начались времена навязчивой идеи приватизации компаний и банков, оставшихся в государственной собственности. Идея продажи была сильнее, чем идея поменять плохое управление на хорошее.
Я думаю, важным уроком для Украины будет осознание того, что основные проблемы, которые сейчас есть в Словении, связаны с государственными компаниями и банками. Политики и чиновники так и норовят запустить туда руку. Госкомпании очень привлекательны для коррупции.
— Украина никак не может начать процесс приватизации госпредприятий: многие говорят, что сейчас невыгодно продавать. Как, по‑вашему,— нужно продавать госпредприятия прямо сейчас, чтобы не было коррупции, или подождать повышения цен?
— Это непростой вопрос. Если вы уверены, что дальше цены будут расти и сейчас вы можете как‑то выжить, то лучше подождать. Но может возникнуть проблема, что вы не сможете выжить, и тогда точно придется продавать быстро.
Лучшая стратегия — продавать госпредприятия, но не потому что вы слабы и не можете выжить, а потому что хотите продать хорошую компанию.
Что касается Словении, например, то если бы мы продали крупнейшую телекоммуникационную компанию страны Slovenian Telekom не в прошлом году, а 6–7 лет назад, то выручили бы в 10 раз больше.
Государственные компании очень хороши для коррупции
— Что еще важно в процессе реформ, что вы нам могли бы порекомендовать?
— Для Украины сейчас важны две вещи: чтобы процесс реформирования двигался быстрее и чтобы он продолжался, несмотря на смену правительства. Нельзя, чтобы каждое новое правительство приходило и меняло курс.
Я общался с одним из бывших премьер-министров Финляндии. Эта страна считается одной из самых успешных в Европе. Я спросил, как им удалось достигнуть такого успеха. Он назвал три составляющие.
Во-первых, финны смогли закрыть вопрос прошлого сразу после окончания Второй мировой войны. И теперь оно уже никак не влияет на общество. Например, в Словении до сих пор существует деление общества — коммунисты и те, кто против.
Второе — это реалистичный социальный диалог. Другими словами, не обещать людям больше, чем есть.
И третье: министр сказал, что хорошо спит, несмотря на результаты выборов. Он правоцентрист, и хотя сейчас в Финляндии правоцентристы у власти, приход левых его не расстроит. Потому что у всех политических партий Финляндии фактически одна программа, общее видение развития будущего страны. И когда приходит новое правительство, оно не разрушает то, что построило старое, оно лишь добавляет свое.
И я хотел бы, чтобы в моей стране была такая мудрость. Чтобы мы могли договориться о том, что хорошо для будущего Словении.
— Мы тоже хотели бы этого для Украины, но у нас один из самых популярных методов политической борьбы — это популизм.
— Популисты часто говорят о высокой цене реформы. Но нужно понимать, какой будет цена, если вы не проведете эту реформу. И понимать, что Украина что‑то делает потому, что так решили украинцы, а не Брюссель. Вы должны проводить изменения на благо своего государства. И вы должны быть решительны.
